хотя ему очень не хотелось подводить Карна, а еще больше – терять заработок. Себальд посулил ему кучу денег, если он доведет их туда, куда направлялись четверо франков. Но жизнь дороже. Тем более что драться ему и Малхасу придется с европейскими рыцарями, о высоком воинском мастерстве которых среди ромеев ходили легенды. И проверять на себе их правдивость Андреасу совсем не хотелось.

А что же Хаго? Мальчик проявил удивительное хладнокровие. Он ни на миг не забывал, что является пажом, практическим оруженосцем Себальда, хоть и без официального статуса, а значит, его место рядом с господином. Хаго был обязан защищать ему спину.

С лихой усмешкой на юном лице, которое еще не знало бритвы, он приготовил свой арбалет к выстрелу и нацелил его на самого старшего из рыцарей, который показался ему наиболее опасным. Промахнуться с расстояния в шесть-семь шагов было просто невозможно.

Этот рыцарь-ветеран и командовал охранным отрядом. И оказался самым мудрым. Видимо, он уже был знаком с арбалетом, все еще диковинкой в войсках, потому что его лицо вдруг побледнело, левая рука инстинктивно приподнялась, будто он хотел защититься от арбалетного болта щитом, но их-то рыцари как раз и оставили в своей комнате. На нем была только кольчуга, которую болт прошивал как игла швеи обычное полотно.

Соображать нужно было быстро, и рыцарь-ветеран, подняв правую руку с раскрытой ладонью, властно приказал:

– Отставить! Гильем де Борн, коль ты вызвал Себальда Пилигрима на поединок, значит, он должен проходить по всем правилам рыцарского этикета! Мы не шайка разбойников, чтобы наброситься скопом на честных людей, тем более – соплеменников.

– Мое почтение, Пьер де Рэ! – Себальд изобразил легкий поклон. – Приятно встретить тебя, славный воин. Давно мы не виделись…

– И я тебя приветствую, мой бывший боевой товарищ! Да, давненько. Когда мы сражались против норманнов, ты тогда был еще совсем молод. И звали тебя Себальдом фон Русдорфом. Знатное имя, овеянное славой побед… Тебе не было и пятнадцати лет, когда ты зарубил вождя норманнов Родгейра, заскочив с конем на палубу драккара[94].

– Фон Русдорф?! – воскликнул ошеломленный Гильем де Борн.

Род Русдорфов был знаменит своими рыцарями, которые немало сделали для славы Священной Римской империи еще при Карле Великом.

– Фон Русдорф… – пробормотал изумленный Геррик; новый товарищ удивлял его все больше и больше.

– Это было так давно, – ответил, посмеиваясь, Себальд, – что мне самому кажется древней легендой. Я уже не воюю, у меня нет сюзерена, я вольная птица. Одно время я даже монашествовал. Поэтому чувствую себя совсем старым.

– Что тогда говорить обо мне… – Пьер де Рэ сокрушенно покачал головой. – Однако не будем терять время. Гильем де Борн! Ты вызвал на поединок Себальда фон Русдорфа по причине некоторых разногласий, случившихся в прошлом. Как по мне, не стоит затевать придорожный турнир, который не принесет тебе ни славы, ни денег. Теперь ты знаешь, с кем придется сразиться. Прежде ты дрался с незнакомым рыцарем по прозвищу Пилигрим, который легко одержал над тобой победу. Но теперь тебе известно, что твой противник – один из лучших турнирных бойцов Священной Римской империи. Так не благородней ли будет твоей милости принести извинения Себальду фон Русдорфу и, если он соблаговолит принять их, мирно разъехаться по своим делам?

– К дьяволу, все к дьяволу! – У Гильема де Борна наконец прорезался голос, который он потерял, когда узнал, какого знатного роду-племени Себальд Пилигрим. – Я требую… нет, категорически настаиваю на поединке! Я уже далеко не тот прыщавый юнец, которого когда-то победил сей знатный рыцарь. И потом, я поклялся на кресте, что отомщу за смерть брата!

– Клятва – дело святое, – мрачно сказал Себальд. – По правде говоря, мне не хочется сражаться – времени в обрез. Я тороплюсь… но чтобы меня никто больше не обвинял в низменной трусости, вызов принимается. Я готов! Пьер де Рэ! Хотелось бы попросить вас об одолжении.

– К вашим услугам, мессир! – сугубо официально откликнулся старый рыцарь.

– Я прошу вашу милость быть судьей поединка. Если Гильем де Борн не возражает…

– Нет! – резко выкрикнул рыцарь.

– Что ж, тогда слово за вами, Пьер де Рэ.

– Сочту за честь, – сурово сказал старый рыцарь. Он с осуждением глянул на Гильема, хорошо зная Себальда, который уже в юности был великолепным бойцом, Пьер де Рэ не верил в победу де Борна – и продолжил: – Что ж, тогда я напомню вам основные правила поединка. Запрещается умышленно травмировать или атаковать лошадь противника, в том числе целиться в седло. Нельзя применять толчки и захваты, а также наносить удары ниже пояса. Запрещено атаковать противника, если у него сбит с головы шлем. Нельзя наносить удар сзади отвернувшемуся или потерявшему копье противнику…

Поединок не стали откладывать; Гильем де Борн горел желанием сразиться с Себальдом как можно скорее. Время потратили лишь на облачение в защитное снаряжение, хотя и у одного, и у другого рыцаря оно было облегченным – для дальнего путешествия, где при жарком климате в глухом панцире особо не наездишься. Ведь паломники начинали свой путь с раннего утра и шли до самых сумерек. Что касается Себальда, то он вообще предпочитал ехать в одной кольчужной рубашке, которая хорошо защищала от любых неожиданностей.

Гильем де Борн немного задерживался, и Себальд, глядя на шумную толпу паломников и местных жителей, которые как по мановению волшебной палочки сбежались поглазеть на невиданное зрелище – схватку двух рыцарей-франков, не без некоторой ностальгии вспоминал последний турнир, в котором он принимал участие.

Люди съезжались на место турнира отовсюду, даже из чужих краев. Несколько дней по дорогам тянулись караваны повозок, шли оруженосцы, ведущие в поводу добрых коней, дурачились гаеры и забавники, ехали дворяне с соколами на руках в сопровождении пажей и богато разряженные дамы, придерживающие одной рукой шелковые вожжи иноходцев, а другой – свои прозрачные зонтики… На турнир собиралось дворянство целого округа!

Все дамы и кавалеры носили одинаковое платье: белое с золотым галуном или красное с галуном серебряным, поэтому в монастырях и на постоялых дворах они назывались одним именем – «белые» или «красные». В их числе были и знатные аристократы, скрывавшие по разным соображениям свои настоящие фамилии под прозвищами: Красный Граф, Зеленый Барон, Черный Принц, потому что они отправлялись на турнир в облачении такого цвета.

У каждого ристалища было по трое больших и довольно широких ворот; в них въезжали рыцари, по шесть с обеих сторон для того, чтобы изготовиться к бою под своими знаменами. Всякий рыцарь мог до открытия турнира навещать своих друзей, как вздумается,